Текущий год ознаменован вековым юбилеем краха самодержавия и победой большевистской революции в Петрограде. Безусловно, та эпоха стала сверхпереломной точкой отечественной истории, кардинально повернувшей нашу страну на совершенно новый путь развития, устланный многомиллионными человеческими жертвами.
Сегодня мы бы хотели вспомнить практически забытое событие, имевшее место в Архангельске, о котором, в общем-то, почти никто не обмолвился. А ведь с него начался отсчет погибших в «ужасно-красном» 1917-м. Возможно, именно ту страшную трагедию 100-летней давности можно считать своего рода символом ужаса, который вскоре предстояло пережить нашей стране…
Итак, 13 января 1917 года. Порт Экономия на реке Кузнечиха, расположенный в двух десятках километрах от Архангельска. Около десяти часов утра прилегающая местность буквально зашаталась от раската адского грохота. В самый разгар разгрузки взорвался ледокол «Семён Челюскин», причаливший сюда днем ранее. Судно 1915 года выпуска было выкуплено у англичан и наречено в честь русского полярного мореплавателя. Незадолго до трагедии оно приняло на борт в заполярном Мурманске две тысячи кило взрывчатки для последующей её доставки в Архангельск.
Не забываем, что к тому времени уже два с лишним года полыхает пламя Первой мировой войны, в которой Российская Империя принимает самое что ни наесть непосредственное участие. Снабжение русской армии качественным европейским вооружением и боеприпасами от союзников идет исключительно через северные порты – Мурманск и Архангельск. Таким образом, столица поморской губернии играла непосредственную роль милитаристского перевалочного пункта, куда регулярно прибывали плавсредства со смертоносным грузом. И вот грянул гром. В прямом смысле этого слова.
Всего в роковой день (13-е число, однако ж!) произошло три взрыва интервалами в несколько часов. Первый из них разнес в щепу и клочья несчастного «Челюскина», второй таким же образом разделался с британским грузовым кораблем «Байропна», а третий фактически уничтожил экономский порт. Из-за начавшегося пожара по портовой территории началась повальная детонация складов, доверху набитых снарядами и взрывоопасными веществами. Вокруг все горело и рвалось трое суток подряд, из-за чего инфраструктура Экономии просто перестала существовать.
Самой страшной утратой оказалось большое число погибших, приближавшееся к трём сотням. Еще столько же получили телесные повреждения различной степени тяжести. Среди погибших – экипажи «Челюскина» и «Байропны», погибшие в полном составе, а также портовые работники. Нанесенный катастрофой ущерб не поддавался никакой оценке. Примечательно, что вокруг происшествия сразу же образовалась информационная блокада.
Делом о трагедии в Архангельске занялась специальная следственная комиссия. Правда, расследование забуксовало из-за последующих политических событий. Через месяц с небольшим в России поменялась власть – из рук рухнувшей монархии ее вырвали буржуазно-демократические силы. Итоги расследования, если таковые, конечно же, имелись, тоже покрыты мраком. Хотя, говорят, отрабатывалась и версия диверсии. Тем более, что незадолго до ЧП на Экономии случилась не менее чудовищная катастрофа в другом архангельском порту – Бакарице.
Левобережье также принимало военные грузы, присланные к нам водным путем. В эту портовую зону 24 октября 1916 года и зашел российский пароход «Барон Дризен», державший курс на Родину из Нью-Йорка. Как и в случае с «Семеном Челюскиным», корабль оказался донельзя нашпигован всевозможной взрывчатой «начинкой», которую незамедлительно принялись сгружать на сушу. Когда уже больше половины работы было проделано, «Дризен» взлетел на воздух. Опять-таки по странному совпадению произошло три взрыва подряд, правда, с минимальным отрывом друг от друга. Первые два раза рвануло непосредственно на судне, которое разлетелось на бессчётное множество горящих фрагментов. Из-за последних, в свою очередь, вспыхнули портовые сооружения – склады, подсобки и т.п. Также принялись детонировать один за другим разложенные на причале ящики со снарядами, прежде снятые с парохода. Вместе с «Дризеном» пошли на дно оказавшиеся по близости два соседних судна, одно из которых оказалось английским.
В считанные мгновения на Бакарице начался сущий ад. Окрестности порта утонули в море огня и грохота. Сгорели все расположенные в поселке дома (жилые и ведомственные), а эхо взрывов отозвалось даже в Холмогорах – там задрожала земля. Когда пожары утихли и их удалось потушить, взору открылся полноценный апокалиптический пейзаж: на огромном пространстве – лишь пепел да головешки. Особенно поражали масштабы человеческих жертв: будто в кровопролитном бою – более восьми сотен трупов и свыше тысячи искалеченных. И это только по предварительным данным. В реальности цифра могла быть и куда более шокирующей. Прежде ни с чем подобным Архангельск никогда не сталкивался.
Сразу же после крупномасштабного ЧП следствие в качестве основной версии стало разрабатывать предположение о целенаправленной диверсии. Под подозрение попали несколько человек, в том числе – чудом уцелевший боцман с парохода «Дризен» Павел Полько. Именно он и оказался главным фигурантом дела. Боцмана взяли под стражу, и на сем достоверные сведения о его дальнейшей судьбе прерываются. Согласно ряду источников, есть два варианта относительно участи Полько. По одному из них, боцман сознался в том, что по заданию немецких агентов (Германия – враг России в Первой мировой войне. – прим. авт.) заложил на корабле бомбу с часовым механизмом, после чего он был в спешном порядке отдан под суд, приговорен к смерти и повешен. Другой же момент имеет более гуманный финал – просидев в камере 15 месяцев, моряк, так и не признавший своей вины, вышел на свободу и впоследствии где-то затерялся. Очевидно, что истина в данном вопросе пока отсутствует. Ясно лишь одно: печальный конец «Барона Дризена» вызывает очень много недвусмысленных догадок, и вполне возможно, пароходу помогли взорваться. Главное понять – кто. Предположение о засланных на Север иностранных диверсантах тоже имеет право на существование.
Осенью 2016-го на Левом берегу, на месте бывшего Лисестровского кладбища, где покоились останки жертв катастрофы (сам погост снесен еще при СССР), состоялся немногочисленный скорбный митинг, а у поминального креста прошла православная литургия. На здании местного ДК появилась мемориальная доска с обещанием появления здесь будущего монумента в честь убиенных. Правда, когда он появится, пока неясно. Хотя добро на его установку дала Архангельская городская Дума.
В современном порту Экономия никакого упоминания о страшном январском дне 1917 года нет. Да и архангелогородцы в основной своей массе о тех далеких трагедиях либо вообще ничего не знают, либо слышали весьма поверхностно. Что крайне печально. Осознание исторического беспамятства едва ли не больнее отсутствия объяснений того, по какой причине или по чьей злой воле многие сотни наших соотечественников расстались с жизнью сто лет назад.
Историю изучал Виталий Айнуров
Сегодня мы бы хотели вспомнить практически забытое событие, имевшее место в Архангельске, о котором, в общем-то, почти никто не обмолвился. А ведь с него начался отсчет погибших в «ужасно-красном» 1917-м. Возможно, именно ту страшную трагедию 100-летней давности можно считать своего рода символом ужаса, который вскоре предстояло пережить нашей стране…
И содрогнулась Экономия…
Итак, 13 января 1917 года. Порт Экономия на реке Кузнечиха, расположенный в двух десятках километрах от Архангельска. Около десяти часов утра прилегающая местность буквально зашаталась от раската адского грохота. В самый разгар разгрузки взорвался ледокол «Семён Челюскин», причаливший сюда днем ранее. Судно 1915 года выпуска было выкуплено у англичан и наречено в честь русского полярного мореплавателя. Незадолго до трагедии оно приняло на борт в заполярном Мурманске две тысячи кило взрывчатки для последующей её доставки в Архангельск.
Не забываем, что к тому времени уже два с лишним года полыхает пламя Первой мировой войны, в которой Российская Империя принимает самое что ни наесть непосредственное участие. Снабжение русской армии качественным европейским вооружением и боеприпасами от союзников идет исключительно через северные порты – Мурманск и Архангельск. Таким образом, столица поморской губернии играла непосредственную роль милитаристского перевалочного пункта, куда регулярно прибывали плавсредства со смертоносным грузом. И вот грянул гром. В прямом смысле этого слова.
Всего в роковой день (13-е число, однако ж!) произошло три взрыва интервалами в несколько часов. Первый из них разнес в щепу и клочья несчастного «Челюскина», второй таким же образом разделался с британским грузовым кораблем «Байропна», а третий фактически уничтожил экономский порт. Из-за начавшегося пожара по портовой территории началась повальная детонация складов, доверху набитых снарядами и взрывоопасными веществами. Вокруг все горело и рвалось трое суток подряд, из-за чего инфраструктура Экономии просто перестала существовать.
Самой страшной утратой оказалось большое число погибших, приближавшееся к трём сотням. Еще столько же получили телесные повреждения различной степени тяжести. Среди погибших – экипажи «Челюскина» и «Байропны», погибшие в полном составе, а также портовые работники. Нанесенный катастрофой ущерб не поддавался никакой оценке. Примечательно, что вокруг происшествия сразу же образовалась информационная блокада.
Делом о трагедии в Архангельске занялась специальная следственная комиссия. Правда, расследование забуксовало из-за последующих политических событий. Через месяц с небольшим в России поменялась власть – из рук рухнувшей монархии ее вырвали буржуазно-демократические силы. Итоги расследования, если таковые, конечно же, имелись, тоже покрыты мраком. Хотя, говорят, отрабатывалась и версия диверсии. Тем более, что незадолго до ЧП на Экономии случилась не менее чудовищная катастрофа в другом архангельском порту – Бакарице.
Апокалипсис Бакарицы
Левобережье также принимало военные грузы, присланные к нам водным путем. В эту портовую зону 24 октября 1916 года и зашел российский пароход «Барон Дризен», державший курс на Родину из Нью-Йорка. Как и в случае с «Семеном Челюскиным», корабль оказался донельзя нашпигован всевозможной взрывчатой «начинкой», которую незамедлительно принялись сгружать на сушу. Когда уже больше половины работы было проделано, «Дризен» взлетел на воздух. Опять-таки по странному совпадению произошло три взрыва подряд, правда, с минимальным отрывом друг от друга. Первые два раза рвануло непосредственно на судне, которое разлетелось на бессчётное множество горящих фрагментов. Из-за последних, в свою очередь, вспыхнули портовые сооружения – склады, подсобки и т.п. Также принялись детонировать один за другим разложенные на причале ящики со снарядами, прежде снятые с парохода. Вместе с «Дризеном» пошли на дно оказавшиеся по близости два соседних судна, одно из которых оказалось английским.
В считанные мгновения на Бакарице начался сущий ад. Окрестности порта утонули в море огня и грохота. Сгорели все расположенные в поселке дома (жилые и ведомственные), а эхо взрывов отозвалось даже в Холмогорах – там задрожала земля. Когда пожары утихли и их удалось потушить, взору открылся полноценный апокалиптический пейзаж: на огромном пространстве – лишь пепел да головешки. Особенно поражали масштабы человеческих жертв: будто в кровопролитном бою – более восьми сотен трупов и свыше тысячи искалеченных. И это только по предварительным данным. В реальности цифра могла быть и куда более шокирующей. Прежде ни с чем подобным Архангельск никогда не сталкивался.
«Террорист» Полько
Сразу же после крупномасштабного ЧП следствие в качестве основной версии стало разрабатывать предположение о целенаправленной диверсии. Под подозрение попали несколько человек, в том числе – чудом уцелевший боцман с парохода «Дризен» Павел Полько. Именно он и оказался главным фигурантом дела. Боцмана взяли под стражу, и на сем достоверные сведения о его дальнейшей судьбе прерываются. Согласно ряду источников, есть два варианта относительно участи Полько. По одному из них, боцман сознался в том, что по заданию немецких агентов (Германия – враг России в Первой мировой войне. – прим. авт.) заложил на корабле бомбу с часовым механизмом, после чего он был в спешном порядке отдан под суд, приговорен к смерти и повешен. Другой же момент имеет более гуманный финал – просидев в камере 15 месяцев, моряк, так и не признавший своей вины, вышел на свободу и впоследствии где-то затерялся. Очевидно, что истина в данном вопросе пока отсутствует. Ясно лишь одно: печальный конец «Барона Дризена» вызывает очень много недвусмысленных догадок, и вполне возможно, пароходу помогли взорваться. Главное понять – кто. Предположение о засланных на Север иностранных диверсантах тоже имеет право на существование.
А что с памятью?
Как уже говорилось в начале, никаких официальных заявлений по поводу двух вышеназванных скорбных юбилеев в Архангельске не наблюдалось. Хотя и следовало бы их сделать, учитывая объемы разрушений и огромное количество погибших.
Осенью 2016-го на Левом берегу, на месте бывшего Лисестровского кладбища, где покоились останки жертв катастрофы (сам погост снесен еще при СССР), состоялся немногочисленный скорбный митинг, а у поминального креста прошла православная литургия. На здании местного ДК появилась мемориальная доска с обещанием появления здесь будущего монумента в честь убиенных. Правда, когда он появится, пока неясно. Хотя добро на его установку дала Архангельская городская Дума.
В современном порту Экономия никакого упоминания о страшном январском дне 1917 года нет. Да и архангелогородцы в основной своей массе о тех далеких трагедиях либо вообще ничего не знают, либо слышали весьма поверхностно. Что крайне печально. Осознание исторического беспамятства едва ли не больнее отсутствия объяснений того, по какой причине или по чьей злой воле многие сотни наших соотечественников расстались с жизнью сто лет назад.
Историю изучал Виталий Айнуров