Выборы президента РФ состоялись. По данным ЦИК, явка по Архангельской области составляет 59,2%. Это ниже средней по России – пока что ЦИК ее оценивает в 67,4%. Распределение голосов за кандидатов вполне соответствовало общероссийскому. 75,28% получил Владимир Путин (по России – 76,65%). Значительно меньше голосов набрал Павел Грудинин – 9,59%, в то время как федеральный результат – 11,82%. Владимир Жириновский в Поморье пользуется большей популярностью, чем во многих других регионах – за него проголосовали 8,66% избирателей, в то время как по России он получает пока лишь 5,68%.
Показатели в Архангельской области Ксении Собчак (1,96%), Григория Явлинского (1,12%), Бориса Титова (0,92%), Сергея Бабурина (0,82%) и Максима Сурайкина (0,71%) несколько лучше их общероссийского результата. Таким образом, область продемонстрировала протестный потенциал, но кандидат от коммунистов не получил ожидаемой поддержки.
С одной стороны удивляться таким итогам не приходится. В победе Путина не сомневался практически ни один политолог. Страх оказаться вновь в «лихих 90-х» слишком сильно сидит во многих россиянах. Тогда к новой лучшей жизни страну вывел Путин. Искать от добра добро советские люди попробовали в начале 90-х прошлого века и получили развал единой страны, безработицу и деиндустриализацию. Так что повторять опыт можно, но не нужно. Да и международная обстановка сегодня такова, что нацию как будто нарочно побуждают сплотиться вокруг лидера. Безосновательные серьезные обвинения британского руководства лично Владимира Путина в химической атаке на какого-то экс-шпиона, давно выпущенного из России многих пугают легковесностью и безответственностью, ставшими нормой для политической жизни Запада.
Но, с другой стороны, результат Павла Грудинина, несмотря на полученное второе место, является самым низким для КПРФ за всю историю выборов. Он хуже, чем даже у Николая Харитонова, выдвигавшегося коммунистами в 2004 году, тогда представитель КПРФ получил лишь 13,69% голосов. Да и у Владимира Жириновского на этот раз также один из самых низких результатов – хуже было только в 2000 году, когда лидер ЛДПР набрал лишь 2,7% голосов. Но сейчас Жириновский отстал более чем в два раза не от своего постоянного оппонента Геннадия Зюганова, а от не очень-то опытного и потерпевшего ощутимое поражение Павла Грудинина. Пятый результат Григория Явлинского в 2018 году, едва превышающий один процент вполне может стать финалом его политической карьеры.
Снижение рейтингов всех оппонентов Владимира Путина произошло при самом активном участии федеральных телевизионных СМИ и Центризбиркома. Дебаты претендентов – проходивших, естественно, без Владимира Путина – трансформировали в откровенный балаган. Предложения от КПРФ и Ксении Собчак пересмотреть формат дебатов, сделать их более персонализированными, индивидуальными ЦИК отклонил. Более того, ЦИК, как представляется, вполне сознательно и системно сбивал популярность Павла Грудинина, постоянно распространяя комментарии о его якобы скрываемых заграничных счетах. По центральным телеканалам запустили откровенную ложь о миллиардах рублей Грудинина на счетах в швейцарских банках. Хотя в «сухом остатке» оказалось, что за границей у руководителя крупного сельхозпредприятия содержится всего-то около 55 миллионов рублей, то есть менее миллиона долларов.
В итоге политически неискушенный российский избиратель массово отвернулся от выдвиженца КПРФ, тем более, что близкие к экс-руководителю администрации президента, а ныне спикеру Государственной думы Вячеславу Володину СМИ прошлись и по личной жизни председателя колхоза.
Возникает закономерный вопрос – к чему нужен этот перманентный политический цирк под таким красивым, но пустым названием «выборы президента Российской Федерации»? Реальных выборов, как показывает практика, здесь никогда не было, победитель всегда определялся заранее. И сколь бы непопулярен «правильный» кандидат ни был, «прокачка» с помощью федеральных телеканалов приносит правильный итог.
Результаты выборов президента России таковы, что заставляют по-новому оценить сам электоральный процесс и политическую систему нашей страны. Ее можно назвать имитационно демократической, или ненаследственно монархической.
Раньше в СССР, что называется, «не заморачивались», народ постепенно подпривык к счастью выбора из одного кандидата – всегда же можно проголосовать против - так что имитации западной политической культуры не было. Но и назвать форму советского политического руководства вполне монархической можно было разве лишь в поздние военные и послевоенные сталинские времена. И при Хрущеве, и позднее при Брежневе действовала система коллегиального руководства, ответственные государственные решения принимались Политбюро, а готовились секретариатом ЦК КПСС.
Эта система была вполне оригинальной, ее основной недостаток был в том, что она ориентировалась на тщательно консервируемую марксистскую идеологию исключительно отечественной версии. В результате буквальное следование догматически понимаемому принципу пролетарского интернационализма в 1979 году, когда Советская армия вошла в Афганистан помогать делать местным немногочисленным марксистам социалистические преобразования, закономерно привело СССР к политической и экономической катастрофе.
Так и возникло разочарование в собственной модели социального устройства. Перестройка поставила задачу создания в России правового государства, то есть страна вынужденно начала вводить различные искусственные, якобы «европейские» стандарты, критерии состязательности, «честной игры» и т.п.. На смену Политбюро пришла администрация президента, вместо одной политической партии в парламенте на постоянной основе их со временем оказалось целых четыре. Но только большой оптимист может утверждать, что институт многопартийности в России утвердился. Скорее напротив, налицо кризис доверия и к так называемым системным партиям, и к разным новым проектам. Выборы депутатов на муниципальном уровне все чаще проходят без конкуренции, при отсутствии желающих становиться кандидатами.
Во многом это приобретенное за последнюю четверть века отвращение к политике – результат работы федерального телевидения. Сенсационные разоблачения, грубые вторжения в личную жизнь вызывали и вызывают естественное отторжение у населения страны. Постоянное использование электронных СМИ в качестве инструмента манипуляций, надутия-сдутия рейтинга, делает невозможным эффективное функционирование имитационно демократической модели. Играть, как ни в чем не бывало, в демократию становится все сложнее. В результате длительного – а после присоединения Крыма необратимого – политического противостояния России с США и ЕС, отсутствия в Госдуме партий либерального спектра сама демократия все меньше воспринимается, как некая ценность. И, вполне возможно, что такая перцепция единственно адекватна. Кто и почему решил, что Россия в социально-политическом отношении отстала от Европы или США? Почему мы считаем, следуя по жизни логике компьютерной игры «Цивилизация» Сида Майера, что коммунистический режим есть лишь некая предстадия богатой и свободной демократии?
Не проще ли прекратить имитацию, вернуться к естественной советской форме руководства? К примеру, Политсовет партии «Единая Россия», с опорой на отечественный аналог хунвейбинов – Общероссийский народный фронт – обретая черты Политбюро, легко мог бы избирать руководителя страны из своих более чем стройных рядов. Это сделает процесс назначения политического руководства страны значительно менее демонстративным, реально, а не словах более подотчетным и, между прочим, экономным. Электронные СМИ прекратят свое откровенно деструктивное воздействие на сознание россиян. А у политических партий появится хоть какой-то шанс сохранить популярность, стать, наконец, центром притяжения для интеллектуалов. Сильнее всего реноме самых разных политических сил страдает от поражений. Если на парламентских выборах они неизбежны и понятны, то на не имеющей для партий хоть какого-то политического смысла президентской гонке они крайне болезненны.
Конечно, выиграть выборы Владимиру Путину со столь впечатляющим результатом помогла британский премьер Тереза Мэй. Хотя нельзя сбрасывать со счета и его собственные, приобретенные в процессе длительного руководства страной достижения. Народ Путину верит, но вопрос о том, что будет со страной после Путина, сегодня звучит все чаще, а никакого положительного ответа на него пока что не предвидится. Хочет того Владимир Владимирович, или нет, но с марта 2012 года он окончательно перестал быть демократически избранным наемным менеджером, он все больше становится, если не монархом, то неким Верховным правителем России. Highly likely, как сказала бы и в этом случае Тереза Мэй.
Иван Таращанский
Показатели в Архангельской области Ксении Собчак (1,96%), Григория Явлинского (1,12%), Бориса Титова (0,92%), Сергея Бабурина (0,82%) и Максима Сурайкина (0,71%) несколько лучше их общероссийского результата. Таким образом, область продемонстрировала протестный потенциал, но кандидат от коммунистов не получил ожидаемой поддержки.
С одной стороны удивляться таким итогам не приходится. В победе Путина не сомневался практически ни один политолог. Страх оказаться вновь в «лихих 90-х» слишком сильно сидит во многих россиянах. Тогда к новой лучшей жизни страну вывел Путин. Искать от добра добро советские люди попробовали в начале 90-х прошлого века и получили развал единой страны, безработицу и деиндустриализацию. Так что повторять опыт можно, но не нужно. Да и международная обстановка сегодня такова, что нацию как будто нарочно побуждают сплотиться вокруг лидера. Безосновательные серьезные обвинения британского руководства лично Владимира Путина в химической атаке на какого-то экс-шпиона, давно выпущенного из России многих пугают легковесностью и безответственностью, ставшими нормой для политической жизни Запада.
Но, с другой стороны, результат Павла Грудинина, несмотря на полученное второе место, является самым низким для КПРФ за всю историю выборов. Он хуже, чем даже у Николая Харитонова, выдвигавшегося коммунистами в 2004 году, тогда представитель КПРФ получил лишь 13,69% голосов. Да и у Владимира Жириновского на этот раз также один из самых низких результатов – хуже было только в 2000 году, когда лидер ЛДПР набрал лишь 2,7% голосов. Но сейчас Жириновский отстал более чем в два раза не от своего постоянного оппонента Геннадия Зюганова, а от не очень-то опытного и потерпевшего ощутимое поражение Павла Грудинина. Пятый результат Григория Явлинского в 2018 году, едва превышающий один процент вполне может стать финалом его политической карьеры.
Снижение рейтингов всех оппонентов Владимира Путина произошло при самом активном участии федеральных телевизионных СМИ и Центризбиркома. Дебаты претендентов – проходивших, естественно, без Владимира Путина – трансформировали в откровенный балаган. Предложения от КПРФ и Ксении Собчак пересмотреть формат дебатов, сделать их более персонализированными, индивидуальными ЦИК отклонил. Более того, ЦИК, как представляется, вполне сознательно и системно сбивал популярность Павла Грудинина, постоянно распространяя комментарии о его якобы скрываемых заграничных счетах. По центральным телеканалам запустили откровенную ложь о миллиардах рублей Грудинина на счетах в швейцарских банках. Хотя в «сухом остатке» оказалось, что за границей у руководителя крупного сельхозпредприятия содержится всего-то около 55 миллионов рублей, то есть менее миллиона долларов.
В итоге политически неискушенный российский избиратель массово отвернулся от выдвиженца КПРФ, тем более, что близкие к экс-руководителю администрации президента, а ныне спикеру Государственной думы Вячеславу Володину СМИ прошлись и по личной жизни председателя колхоза.
Возникает закономерный вопрос – к чему нужен этот перманентный политический цирк под таким красивым, но пустым названием «выборы президента Российской Федерации»? Реальных выборов, как показывает практика, здесь никогда не было, победитель всегда определялся заранее. И сколь бы непопулярен «правильный» кандидат ни был, «прокачка» с помощью федеральных телеканалов приносит правильный итог.
Результаты выборов президента России таковы, что заставляют по-новому оценить сам электоральный процесс и политическую систему нашей страны. Ее можно назвать имитационно демократической, или ненаследственно монархической.
Раньше в СССР, что называется, «не заморачивались», народ постепенно подпривык к счастью выбора из одного кандидата – всегда же можно проголосовать против - так что имитации западной политической культуры не было. Но и назвать форму советского политического руководства вполне монархической можно было разве лишь в поздние военные и послевоенные сталинские времена. И при Хрущеве, и позднее при Брежневе действовала система коллегиального руководства, ответственные государственные решения принимались Политбюро, а готовились секретариатом ЦК КПСС.
Эта система была вполне оригинальной, ее основной недостаток был в том, что она ориентировалась на тщательно консервируемую марксистскую идеологию исключительно отечественной версии. В результате буквальное следование догматически понимаемому принципу пролетарского интернационализма в 1979 году, когда Советская армия вошла в Афганистан помогать делать местным немногочисленным марксистам социалистические преобразования, закономерно привело СССР к политической и экономической катастрофе.
Так и возникло разочарование в собственной модели социального устройства. Перестройка поставила задачу создания в России правового государства, то есть страна вынужденно начала вводить различные искусственные, якобы «европейские» стандарты, критерии состязательности, «честной игры» и т.п.. На смену Политбюро пришла администрация президента, вместо одной политической партии в парламенте на постоянной основе их со временем оказалось целых четыре. Но только большой оптимист может утверждать, что институт многопартийности в России утвердился. Скорее напротив, налицо кризис доверия и к так называемым системным партиям, и к разным новым проектам. Выборы депутатов на муниципальном уровне все чаще проходят без конкуренции, при отсутствии желающих становиться кандидатами.
Во многом это приобретенное за последнюю четверть века отвращение к политике – результат работы федерального телевидения. Сенсационные разоблачения, грубые вторжения в личную жизнь вызывали и вызывают естественное отторжение у населения страны. Постоянное использование электронных СМИ в качестве инструмента манипуляций, надутия-сдутия рейтинга, делает невозможным эффективное функционирование имитационно демократической модели. Играть, как ни в чем не бывало, в демократию становится все сложнее. В результате длительного – а после присоединения Крыма необратимого – политического противостояния России с США и ЕС, отсутствия в Госдуме партий либерального спектра сама демократия все меньше воспринимается, как некая ценность. И, вполне возможно, что такая перцепция единственно адекватна. Кто и почему решил, что Россия в социально-политическом отношении отстала от Европы или США? Почему мы считаем, следуя по жизни логике компьютерной игры «Цивилизация» Сида Майера, что коммунистический режим есть лишь некая предстадия богатой и свободной демократии?
Не проще ли прекратить имитацию, вернуться к естественной советской форме руководства? К примеру, Политсовет партии «Единая Россия», с опорой на отечественный аналог хунвейбинов – Общероссийский народный фронт – обретая черты Политбюро, легко мог бы избирать руководителя страны из своих более чем стройных рядов. Это сделает процесс назначения политического руководства страны значительно менее демонстративным, реально, а не словах более подотчетным и, между прочим, экономным. Электронные СМИ прекратят свое откровенно деструктивное воздействие на сознание россиян. А у политических партий появится хоть какой-то шанс сохранить популярность, стать, наконец, центром притяжения для интеллектуалов. Сильнее всего реноме самых разных политических сил страдает от поражений. Если на парламентских выборах они неизбежны и понятны, то на не имеющей для партий хоть какого-то политического смысла президентской гонке они крайне болезненны.
Конечно, выиграть выборы Владимиру Путину со столь впечатляющим результатом помогла британский премьер Тереза Мэй. Хотя нельзя сбрасывать со счета и его собственные, приобретенные в процессе длительного руководства страной достижения. Народ Путину верит, но вопрос о том, что будет со страной после Путина, сегодня звучит все чаще, а никакого положительного ответа на него пока что не предвидится. Хочет того Владимир Владимирович, или нет, но с марта 2012 года он окончательно перестал быть демократически избранным наемным менеджером, он все больше становится, если не монархом, то неким Верховным правителем России. Highly likely, как сказала бы и в этом случае Тереза Мэй.
Иван Таращанский