Сегодня во многих социально-значимых отраслях избавляются от «непрофильных активов». Outsourcing коснулся школ, детских садов, медицинских организаций. Часто благодаря этому понятию просто экономят деньги, прячутся от действия «майских указов» президента, а порой действительно освобождают предприятия от непрофильных направлений деятельности. Но всегда ли аутсорсинг оправдан?
На примере архангельской неотложки разбираемся, почему водители «скорой помощи» доведены до отчаяния и готовы бастовать.
— Удаётся?
— Не часто. Бывает, что успеваем прилечь на 15 минут. Если на час - повезло. Случается, что вся смена проходит без заезда на базу, гоняем с адреса на адрес.
— Вызовов всегда было так много?
— В прошлые годы, мне кажется, что нет. То ли люди стали больше болеть, то ли более внимательно к своему здоровью относятся, не могу понять, - говорит пожилой водитель «скорой» Алексей (имена изменены по просьбе собеседников).
— Я смотрю, возраст у вас здесь: либо на пенсии, либо уже скоро.
— Я пенсионер. Эту работу уже воспринимаю как «халтуру». Была бы зарплата больше, отношения такого бы не было. На водителях-пенсионерах вся «скорая» и держится. Вон, один молодой есть. Скоро ему эта романтика, за 12 тысяч рублей «на руки», опостылеет и он уволится. Все молодые быстро увольняются.
— Неужели такая маленькая зарплата?
— Здесь никто ни на что не жалуется, кроме зарплат. У молодых, без стажа и опыта, бывает 12-14 тысяч, у нас, кто постарше, бывает около 20.
К разговору присоединяется ещё один водитель — Владимир. Он заступил на смену и обсуждает состояние машины, на которой с минуты на минуту повезёт врачей спасать чью-то жизнь:
— Я всем молодым говорю: «Бегите отсюда!» Здесь нечего ждать — ни зарплат, ни карьерного роста. Разве только заработать какой-то стаж, для другой работы, куда не возьмут без опыта. Я недавно в месяце отработал 240 часов. Это много. Получил 22 тысячи рублей.
— Вот у меня квиток. 170 рабочих часов. Со всеми надбавками и вычетами я получил на руки 17 тысяч рублей, — Алексей показывает листок из бухгалтерии. — Это у меня хорошая зарплата — большой стаж, класс, все возможные проценты сверху.
— А как молодёжь устраивается, у них же должна быть не только категория, но и класс?
— Раньше так было. Сейчас текучка огромная, поэтому на класс никто не смотрит, есть он или нет. Водительских прав категории «B» достаточно, оторвут с руками.
— Раньше — это когда?
— Когда все работали в штате «скорой». Потом перешли на аутсорсинг. Конечно, поменялись машины — пришли новые, но упали зарплаты, началась текучка.
— Пришёл работать парень молодой, семейный, получил 12 тысяч на полной ставке. Конечно, сразу же ушёл, — продолжает Алексей. — Это же глупость какая-то. Не оправдала себя система аутсорсинга. Тем, кто работает в штате, уже несколько раз повышали оклад, у них нормальные зарплаты. А мы в ООО «Эффективная система здравоохранения» (ЭСЗ) несём основную нагрузку по вызовам — у них три вызова, у нас 10. А по зарплатам топчемся на одном месте уже несколько лет.
Алексей откидывается на подушку. Кажется, он сейчас заснёт. На лице усталость. В глазах безысходность. В комнату заходят новые водители. Среди них и те, кто остался в штате. Мужчины начинают обсуждать зарплаты, машины и сервис. Вдруг один из них распаляется:
— Мы вообще хотели забастовку устроить. Прийти и не выходить на линию. Просто сидеть здесь и всё, пока, наконец-то, с нами не поговорят по-человечески и не поднимут зарплату.
— Что вас остановило?
— Уволят. Здесь с этим просто. Недоволен — иди на улицу, ищи другое место.
— Кто будет работать?
— Найдутся…
Слова водителей подтверждают и в региональном министерстве здравоохранения. В случае нештатной ситуации город не останется без машин и водителей, резервы для этого есть.
— В случае нештатной ситуации — крупное ЧС или массовый невыход водителей на работу — мы немедленно компенсируем линию из резервов. Система здравоохранения Архангельской области готова, силы и средства есть, планы на такие случаи составлены. Если вдруг водители массово уволятся, компания-аутсорсер согласно контракту обязана будет немедленно найти новых сотрудников, — говорит заместитель министра здравоохранения Архангельской области, начальник управления организации здравоохранения Ольга Тюрикова.
Руководитель Архангельской областной клинической станции скорой медицинской помощи Валентина Низовцева, комментируя сложившуюся ситуацию, вспоминает, что водителям, работающим на аутсорсинге, предлагали вступать в профсоюз и отстаивать свои права. Но в профсоюз они вступили только в прошлом году.
— Когда мы входили в аутсорсинг в 2013 году, я сразу говорила водителям о необходимости создания профсоюзной организации. Но такую организацию они создали только в 2017 году. Конечно, в первом контракте были прописаны некоторые социальные гарантии, во втором, пятилетнем контракте (до 2021 года — прим.ред.), мы не могли прописать эти гарантии. Я считаю, что профсоюз должен не призывать к забастовкам, а вести работу в правовом поле. Эмоциями ничего не добиться, если что-то не устраивает, нужно объединиться в профсоюз или совет трудового коллектива и добиваться своих прав, — считает Низовцева.
Сами водители «скорой» в силу профсоюзных организации, кажется, не очень верят. Да и большое собрание с участием членов Совета по правам человека при президенте РФ (СПЧ), которое состоялось в конце прошлого года, пока не принесло никаких плодов. В рекомендациях, спущенных в регион по итогам выездного совещания в Архангельской области, тема «скорой помощи» упоминается вскользь и только в преамбуле документа (имеется в распоряжении редакции). И лишь в контексте того, что члены СПЧ посетили центральную подстанцию. Были, видели, знаем, точка.
Председатель совета Северной региональной организации Федерации профсоюзов работников морского транспорта Александр Красноштан рассказал, что на встрече коллектива «скорой», СПЧ и минздрава, присутствовал и заместитель руководителя Федеральной службы по труду и занятости (Роструд) Иван Шкловец.
— Иван Иванович задавал вопросы, выяснял, что там за система работы. По его мнению, сам перевод людей на аутсорсинг и порядок их работы были организованы с нарушениями трудового законодательства. И он обещал, что инициирует проверку, которая его мнение подтвердит или опровергнет. Была ли такая проверка, мы не знаем.
В Роструде «Двине Сегодня» сообщили, что подобных проверок в Архангельской области не проводилось, соответствующих распоряжений, заявлений и указаний не поступало.
— Профсоюз создавали, был какой-то юрист, он побегал-побегал, а воз и ныне там. Ребята ходили в трудовую инспекцию, писали заявление. Из трудовой позвонили сюда, предупредили о проверке, пришли - всё чисто. Зачем это всё нужно? — спрашивает сам себя водитель «скорой» Алексей. — Никому люди не нужны, пока петух жареный не клюнет. Как с пожаром в Кемерово: случилось горе, и все зашевелились, везде проверки, учения. А кто пожалуется, того уволят — причин найдут массу. Так и сидим.
В Минздраве Архангельской области одной из причин перевода на аутсорсинг назвали сокращение непрофильных расходов медицинской организации.
— Аутсорсинг предполагает вывод непрофильных функций из медицинских организаций, чтобы руководитель занимался своей профильной деятельностью, то есть непосредственно оказанием медицинской помощи. А транспортную услугу будет оказывать тот, кто непосредственно этим занимается. Второе — это, конечно, экономия средств бюджета, поскольку необходимы значительные вложения для приобретения автомобилей скорой помощи. Переход на аутсорсинг позволяет нам получить ту самую экономию, когда аутсорсер за свой счёт приобретает автомобили и оказывает эту услугу в тарифе системы обязательного медицинского страхования, — говорит заместитель министра здравоохранения, начальник финансово-экономического управления Мария Будейкина.
История вопроса длится ещё с 2013 года, когда ситуация с машинами «скорой помощи» была довольно плачевной: 75% машин были старше 5 лет. Именно тогда в России действовал федеральный проект «Новая скорая и неотложная помощь», с помощью которого привлекались инвестиции из внебюджетных источников для обновления автопарка.
— На тот момент проект уже был запущен в нескольких регионах. Мы съездили, посмотрели, изучили опыт коллег и нам этот проект показался интересным тем, что без одномоментного вкладывания бюджетных средств на приобретение автотранспорта можно было заменить весь парк автомобилей, которым уже было более 5 лет, — рассказывает заместитель министра здравоохранения Архангельской области, начальник управления развития медицинской помощи Алексей Крюков. — Конечно, мы адекватно оценивали риски: есть линейные бригады, а есть бригады специализированные, кроме того, действовали другие проекты, по которым мы получали машины и не могли их передавать на аутсорсинг. Именно поэтому получилась ситуация, когда часть водителей работает под эгидой государства, а часть — под частной компанией.
Отметим, что сам проект был одобрен на федеральном уровне Минздравом РФ и Фондом обязательного медицинского страхования. Был даже создан наблюдательный совет.
Первый контракт был заключён на 3 года с 2014 по 2016 включительно. Всего было поставлено 57 автомобилей «скорой помощи». На тот момент в Архангельске работали 70 машин. Вслед за Архангельском к проекту подключились Северодвинск, Новодвинск, Котлас, Коряжма и Ильинско-Подомское.
— Если первоначально поставлялись ГАЗели, в том числе полноприводные, без медицинского оборудования, то сегодня парк обновляется уже машинами полностью укомплектованными.
Северодвинск и Новодвинск ушли от системы аутсорсинга на федеральный проект оснащения моногородов транспортом. По Архангельску проект с ЭСЗ продолжается. Контракт с компанией-аутсорсером заключён до 2021 года.
Сегодня власти региона не могут влиять на уровень зарплат водителей «скорой». На первом этапе в договоре были прописаны уровни зарплат, однако на втором этапе этот пункт исчез.
— Меня, как заместителя министра, эта ситуация расстраивает и напрягает. Но мы сегодня не можем напрямую влиять на аутсорсера. Тем не менее, у нас остаётся только возможность диалога.
Очевидно, что диалог, как говорится, в карман не положишь, а негативная обстановка никак не может положительно повлиять на работу коллектива водителей неотложки. Насколько нам известно, они собираются бороться за свои права и дальше. С помощью профсоюзных организаций.
Александр Кулешов
На примере архангельской неотложки разбираемся, почему водители «скорой помощи» доведены до отчаяния и готовы бастовать.
На водителях-пенсионерах вся «скорая» держится
В Центральной подстанции скорой помощи раннее утро. Здесь оживлённо, идёт пересменка. Водители с ночи сдают машины новой смене. Врачи и фельдшера ходят по коридорам, пьют чай в помещениях для отдыха, кто-то выходит на улицу «подышать». Мы рассаживаемся с водителями в комнате с телевизором и койками. Здесь можно отдохнуть и иногда даже поспать.— Удаётся?
— Не часто. Бывает, что успеваем прилечь на 15 минут. Если на час - повезло. Случается, что вся смена проходит без заезда на базу, гоняем с адреса на адрес.
— Вызовов всегда было так много?
— В прошлые годы, мне кажется, что нет. То ли люди стали больше болеть, то ли более внимательно к своему здоровью относятся, не могу понять, - говорит пожилой водитель «скорой» Алексей (имена изменены по просьбе собеседников).
— Я смотрю, возраст у вас здесь: либо на пенсии, либо уже скоро.
— Я пенсионер. Эту работу уже воспринимаю как «халтуру». Была бы зарплата больше, отношения такого бы не было. На водителях-пенсионерах вся «скорая» и держится. Вон, один молодой есть. Скоро ему эта романтика, за 12 тысяч рублей «на руки», опостылеет и он уволится. Все молодые быстро увольняются.
— Неужели такая маленькая зарплата?
— Здесь никто ни на что не жалуется, кроме зарплат. У молодых, без стажа и опыта, бывает 12-14 тысяч, у нас, кто постарше, бывает около 20.
К разговору присоединяется ещё один водитель — Владимир. Он заступил на смену и обсуждает состояние машины, на которой с минуты на минуту повезёт врачей спасать чью-то жизнь:
— Я всем молодым говорю: «Бегите отсюда!» Здесь нечего ждать — ни зарплат, ни карьерного роста. Разве только заработать какой-то стаж, для другой работы, куда не возьмут без опыта. Я недавно в месяце отработал 240 часов. Это много. Получил 22 тысячи рублей.
— Вот у меня квиток. 170 рабочих часов. Со всеми надбавками и вычетами я получил на руки 17 тысяч рублей, — Алексей показывает листок из бухгалтерии. — Это у меня хорошая зарплата — большой стаж, класс, все возможные проценты сверху.
— А как молодёжь устраивается, у них же должна быть не только категория, но и класс?
— Раньше так было. Сейчас текучка огромная, поэтому на класс никто не смотрит, есть он или нет. Водительских прав категории «B» достаточно, оторвут с руками.
— Раньше — это когда?
— Когда все работали в штате «скорой». Потом перешли на аутсорсинг. Конечно, поменялись машины — пришли новые, но упали зарплаты, началась текучка.
— Пришёл работать парень молодой, семейный, получил 12 тысяч на полной ставке. Конечно, сразу же ушёл, — продолжает Алексей. — Это же глупость какая-то. Не оправдала себя система аутсорсинга. Тем, кто работает в штате, уже несколько раз повышали оклад, у них нормальные зарплаты. А мы в ООО «Эффективная система здравоохранения» (ЭСЗ) несём основную нагрузку по вызовам — у них три вызова, у нас 10. А по зарплатам топчемся на одном месте уже несколько лет.
Алексей откидывается на подушку. Кажется, он сейчас заснёт. На лице усталость. В глазах безысходность. В комнату заходят новые водители. Среди них и те, кто остался в штате. Мужчины начинают обсуждать зарплаты, машины и сервис. Вдруг один из них распаляется:
— Мы вообще хотели забастовку устроить. Прийти и не выходить на линию. Просто сидеть здесь и всё, пока, наконец-то, с нами не поговорят по-человечески и не поднимут зарплату.
— Что вас остановило?
— Уволят. Здесь с этим просто. Недоволен — иди на улицу, ищи другое место.
— Кто будет работать?
— Найдутся…
Город без неотложки не оставят
Слова водителей подтверждают и в региональном министерстве здравоохранения. В случае нештатной ситуации город не останется без машин и водителей, резервы для этого есть.
— В случае нештатной ситуации — крупное ЧС или массовый невыход водителей на работу — мы немедленно компенсируем линию из резервов. Система здравоохранения Архангельской области готова, силы и средства есть, планы на такие случаи составлены. Если вдруг водители массово уволятся, компания-аутсорсер согласно контракту обязана будет немедленно найти новых сотрудников, — говорит заместитель министра здравоохранения Архангельской области, начальник управления организации здравоохранения Ольга Тюрикова.
Руководитель Архангельской областной клинической станции скорой медицинской помощи Валентина Низовцева, комментируя сложившуюся ситуацию, вспоминает, что водителям, работающим на аутсорсинге, предлагали вступать в профсоюз и отстаивать свои права. Но в профсоюз они вступили только в прошлом году.
— Когда мы входили в аутсорсинг в 2013 году, я сразу говорила водителям о необходимости создания профсоюзной организации. Но такую организацию они создали только в 2017 году. Конечно, в первом контракте были прописаны некоторые социальные гарантии, во втором, пятилетнем контракте (до 2021 года — прим.ред.), мы не могли прописать эти гарантии. Я считаю, что профсоюз должен не призывать к забастовкам, а вести работу в правовом поле. Эмоциями ничего не добиться, если что-то не устраивает, нужно объединиться в профсоюз или совет трудового коллектива и добиваться своих прав, — считает Низовцева.
А что профсоюзы?
Сами водители «скорой» в силу профсоюзных организации, кажется, не очень верят. Да и большое собрание с участием членов Совета по правам человека при президенте РФ (СПЧ), которое состоялось в конце прошлого года, пока не принесло никаких плодов. В рекомендациях, спущенных в регион по итогам выездного совещания в Архангельской области, тема «скорой помощи» упоминается вскользь и только в преамбуле документа (имеется в распоряжении редакции). И лишь в контексте того, что члены СПЧ посетили центральную подстанцию. Были, видели, знаем, точка.
Председатель совета Северной региональной организации Федерации профсоюзов работников морского транспорта Александр Красноштан рассказал, что на встрече коллектива «скорой», СПЧ и минздрава, присутствовал и заместитель руководителя Федеральной службы по труду и занятости (Роструд) Иван Шкловец.
— Иван Иванович задавал вопросы, выяснял, что там за система работы. По его мнению, сам перевод людей на аутсорсинг и порядок их работы были организованы с нарушениями трудового законодательства. И он обещал, что инициирует проверку, которая его мнение подтвердит или опровергнет. Была ли такая проверка, мы не знаем.
В Роструде «Двине Сегодня» сообщили, что подобных проверок в Архангельской области не проводилось, соответствующих распоряжений, заявлений и указаний не поступало.
— Профсоюз создавали, был какой-то юрист, он побегал-побегал, а воз и ныне там. Ребята ходили в трудовую инспекцию, писали заявление. Из трудовой позвонили сюда, предупредили о проверке, пришли - всё чисто. Зачем это всё нужно? — спрашивает сам себя водитель «скорой» Алексей. — Никому люди не нужны, пока петух жареный не клюнет. Как с пожаром в Кемерово: случилось горе, и все зашевелились, везде проверки, учения. А кто пожалуется, того уволят — причин найдут массу. Так и сидим.
Непрофильные расходы
В Минздраве Архангельской области одной из причин перевода на аутсорсинг назвали сокращение непрофильных расходов медицинской организации.
— Аутсорсинг предполагает вывод непрофильных функций из медицинских организаций, чтобы руководитель занимался своей профильной деятельностью, то есть непосредственно оказанием медицинской помощи. А транспортную услугу будет оказывать тот, кто непосредственно этим занимается. Второе — это, конечно, экономия средств бюджета, поскольку необходимы значительные вложения для приобретения автомобилей скорой помощи. Переход на аутсорсинг позволяет нам получить ту самую экономию, когда аутсорсер за свой счёт приобретает автомобили и оказывает эту услугу в тарифе системы обязательного медицинского страхования, — говорит заместитель министра здравоохранения, начальник финансово-экономического управления Мария Будейкина.
История вопроса длится ещё с 2013 года, когда ситуация с машинами «скорой помощи» была довольно плачевной: 75% машин были старше 5 лет. Именно тогда в России действовал федеральный проект «Новая скорая и неотложная помощь», с помощью которого привлекались инвестиции из внебюджетных источников для обновления автопарка.
— На тот момент проект уже был запущен в нескольких регионах. Мы съездили, посмотрели, изучили опыт коллег и нам этот проект показался интересным тем, что без одномоментного вкладывания бюджетных средств на приобретение автотранспорта можно было заменить весь парк автомобилей, которым уже было более 5 лет, — рассказывает заместитель министра здравоохранения Архангельской области, начальник управления развития медицинской помощи Алексей Крюков. — Конечно, мы адекватно оценивали риски: есть линейные бригады, а есть бригады специализированные, кроме того, действовали другие проекты, по которым мы получали машины и не могли их передавать на аутсорсинг. Именно поэтому получилась ситуация, когда часть водителей работает под эгидой государства, а часть — под частной компанией.
Отметим, что сам проект был одобрен на федеральном уровне Минздравом РФ и Фондом обязательного медицинского страхования. Был даже создан наблюдательный совет.
Первый контракт был заключён на 3 года с 2014 по 2016 включительно. Всего было поставлено 57 автомобилей «скорой помощи». На тот момент в Архангельске работали 70 машин. Вслед за Архангельском к проекту подключились Северодвинск, Новодвинск, Котлас, Коряжма и Ильинско-Подомское.
— Если первоначально поставлялись ГАЗели, в том числе полноприводные, без медицинского оборудования, то сегодня парк обновляется уже машинами полностью укомплектованными.
Северодвинск и Новодвинск ушли от системы аутсорсинга на федеральный проект оснащения моногородов транспортом. По Архангельску проект с ЭСЗ продолжается. Контракт с компанией-аутсорсером заключён до 2021 года.
Сегодня власти региона не могут влиять на уровень зарплат водителей «скорой». На первом этапе в договоре были прописаны уровни зарплат, однако на втором этапе этот пункт исчез.
— Меня, как заместителя министра, эта ситуация расстраивает и напрягает. Но мы сегодня не можем напрямую влиять на аутсорсера. Тем не менее, у нас остаётся только возможность диалога.
Очевидно, что диалог, как говорится, в карман не положишь, а негативная обстановка никак не может положительно повлиять на работу коллектива водителей неотложки. Насколько нам известно, они собираются бороться за свои права и дальше. С помощью профсоюзных организаций.
Александр Кулешов