На этой неделе весь мир праздновал День книголюба. Архангельская область славится настоящими большими писателями, а теперь, второй год подряд, книжным фестивалем в Архангельске, куда со всей страны приезжают авторы, критики и литературные менеджеры.

В этом году на фестивале «Белый июнь» мы поговорили с писательницей Анной Матвеевой, которая презентовала новую книгу «Катя едет в Сочи», изданную в редакции Елены Шубиной.



Как писатели реагируют на этот «дивный новый мир»: сначала страх заболеть, потом рассуждения о вакцине, постоянные отмены, переносы мероприятий. Абсолютное отсутствие стабильности. «Вдохновляют» ли все эти события писателей на новые произведения?

 — Я заметила некоторую особенность. Когда я начинаю писать что-то, я чувствую некую вину за то, что там нет упоминания этих событий, новой реальности. Это уже настолько несовременно, я не могу писать о мире, которого нет. Но я пишу, потому что есть истории с этим не связанные. Эта реальность вроде бы и стала новой, но все равно нам чуждая, нам не хочется, чтобы эта ситуация оставалась с нами надолго. В сборнике «Катя едет в Сочи» у меня есть рассказ «ИГРОК ЗА НОМЕРОМ 12849» как раз про «первую волну», первую изоляцию. Женщина приезжает из заграничной командировки и отбывает этот двухнедельный срок в квартире у своей мамы. Такие сюжеты будут появляться, но как-то зацикливаться и прописывать их постоянно я не хочу.

На встрече вы говорили, что удалёнка, которая в прошлом году стала для многих новым неизведанным этапом, не была для вас проблемой, вы уже были с ней знакомы — работали на удалёнке ещё до того, как это стало мейнстримом?

 — Да, многие так работают. Но одно дело, когда у тебя удаленка по собственному желанию, другое — когда тебя заставляют так жить. Человек не может выйти из дома или сходить в кафе, потому что у него нет прививки. Понятно, что таким образом о нас заботятся, но это очень сложный период. Желаю нам скорее из него выйти с минимальным количеством потерь.

Это время разобщённых людей, живущих в сети, особенно это относится к молодым людям. Сейчас трудно быть молодым.

В одном из интервью вы говорите, что вам не нравится определение «женская проза», вы даже считаете его оскорбительным. Хотелось бы спросить, почему?

 — Не понимаю, почему нужно делить прозу по гендерному признаку — на мужскую и женскую. «Анна Каренина» — это женский роман, где главная героиня женщина? А «Госпожа Бовари»? Мне кажется, это странным. Есть хорошая проза и плохая. Да, есть написанная женщинами, а есть мужчинами. Считается, что женская проза — легковесная, «книги в розовых обложках с ромашками». Иногда я получаю какие-то реплики, пытаются меня задеть, но это нормально.

То есть к критике вы положительно относитесь?

 — Конечно, мне бы хотелось, чтобы меня хвалили, но критика будет всегда и это нормально.

Критик Виктор Топоров отнес вашу книгу про перевал Дятлова к «уральскому мистическому реализму». Я с этой книгой знакомилась так: часть слушала, часть читала. И вот, что мне кажется, подтверждает это определение — на моменте перечисления вещей погибших можно «поймать» немного медитативное состояние из-за постоянно повторяющейся фразы про «трагически завершившийся поход группы Дятлова к горе Отортен».

 — Все верно, так и есть. Есть разные способы достичь этого ощущения. Один из них — это рефрен, да, здесь это сознательный прием.

Вас, конечно, нельзя назвать автором одной книги. У вас много достаточно известных произведений, но все-таки и сейчас на встрече и в каждом интервью вспоминают в первую очередь про «Перевал Дятлова». Вам комфортно с этим?

 — Конечно, я понимаю, что у меня есть книги лучше и сильнее написанные, но сама история, равная «дятловцам» мне ещё не попалась. Конечно, иногда надоедает повторять одно и то же на встречах, но я понимаю, что людям интересно, они этого раньше не слышали. Та книга проложила мне дорогу в литературу. У меня нет цели: «писать для того, чтобы…». Я пишу о том, что мне интересно, что мне нравится. И редактировать мне тоже очень нравится.

Редактирование художественных текстов — отдельная работа, да и к тому же сложная. Редакторы сетевой литературы достаточно жестко отзываются о качестве материала…

 — Я понимаю, но у меня хорошие авторы, там золота много, мне нравится. Сетевое — это немножко другое, там как раз много лишнего, ко мне попадают произведения, которые прошли какой-то первичный отбор.

Пишите ли вы на какие-то остро социальные темы? Если говорить про нашу область, то самым известным событием последних лет стал Шиес. Скандал федерального масштаба, но у северян получилось «отстоять» свою землю, чтобы из одного района Архангельской области не сделали мусорную свалку московских отходов. И теперь здесь у нас многие стали интересоваться раздельным сбором мусора, движением «ноль отходов». Все пока в зачаточном состоянии, но интерес есть. Какие-то социальные проблемы, экологические скандалы провоцирую вас на написание книги?

 — Нет, это не моя история, совсем не хочу писать о том, что меня лично не задело. Другое дело, если бы я здесь жила, была участником этих событий, тогда — да. Я по каким-то другим причинам пишу. Я думаю, тут желающих высказаться без меня достаточно, например, этим могут заняться местные авторы.

Вы говорили как-то, что чувствуете моду на тренды в литературе. Как думаете, что нас ждет?

 — Давно про это не думала. Может быть, что-то провинциальное, дремучее или как раз экологическое. Последним моим открытием стал интерес читателей к мемуарной прозе, дневникам, родословной.

Считается, что мы сузили круг чтения до размера поста в соцсетях, как думаете, это ведет к тому, что нас будет ждать рассвет сетевой прозы, сборников рассказов, малый жанр?

 — Нет, как раз сейчас интересны романы. У меня есть такая версия, не все с ней согласны, но мне она кажется достаточно убедительной. Казалось бы, времени немного на большой текст, но роман — это как сериал. Он дает нам ощущение безопасности. В жизни все меняется ежедневно, мы не знаем, что будем. А сериал и роман дают нам ощущение безопасности. Когда мы туда возвращаемся, там все также: те же герои, та же картинка. Поэтому мы хотим большие тексты, хотим в них закопаться. Те, кто читали, они и будут читать, а кто не читал им и 2200 знаков поста в соцсети осилить сложно.

Если говорить про язык новой литературы. Многие современные авторы стараются его найти, нащупать. Вот, например, недавно к нам приезжал писатель Дмитрий Данилов. Он говорил про новый язык повествования. По-вашему, новый язык нужно искать?

 — Я поиск ради формы не очень принимаю, мне кажется, все должно быть гармонично. Данилов человек очень талантливый, я с уважением отношусь к нему и к его текстам. Но подход именно поиска языка мне не близок. Каждый может найти свое. Мы не должны мучиться, читая книгу, мы не должны преодолевать дистанцию как пловец, который не может доплыть. Текст — это удовольствие. Чтение — это огромное удовольствие.

Ваши произведения отличаются «богатством языка», какими-то особыми оборотами речи. Как вы их ищите? Специально ли подмечаете какие-то вещи?

 — Иногда подмечаю заранее, иногда во время работы нащупываю какой-то образ. Если я заметила что-то яркое, то сразу записываю.

Как это выглядит? Заметки в телефоне?

 — Да, записываю в телефон. Я очень люблю искать какое-то неочевидное сходство вещей. Этот навык со мной с детства. Мне никогда не хотелось писать красиво специально, это не мучительный процесс, а удовольствие. Мне хочется писать просто, ясно.

Что вы посоветуете почитать?

 — Рейчел Джойс «Золотой жук» — это очень качественная развлекательная литература. В издательстве «Альбина. Проза» выходит роман Александра Иличевского «Исландия». Это событие важное и значимое в литературе.

В пандемию многие современные писатели, литературные критики и критики кино в различных интервью говорили, что вернулись к классике и перечитали самые знаковые произведения. Так на них подействовала самоизоляция. Поддались ли вы тренду?

 — Нет, классику я периодически перечитываю, есть у меня «настольная книга», к которой можно отнести трагедии Шекспира. В тяжелую минутку я к ним обращаюсь. Ещё Лао-цзы читать полезно. Когда все впадают в уныние, нужно вспомнить, что поднебесная выправится сама собой. Меньше суеты. Ещё стоиков полезно прочитать. У меня с пандемией практически ничего не изменилось. Я как работала, так и работала, даже больше стала. Поездок стало меньше, текстов стало больше.

Что дают такие фестивали как «Белый июнь»?

 — Это колоссальная возможность для писателя увидеть другой регион страны. Я никогда здесь не была. В Архангельске мне очень понравилось. Сходила в ваш музей изобразительных искусств, поразительно, какие там иконы; на выставку рукописной книги. Какие люди работают прекрасные. На Севере потрясающие люди, а река какая! Сам сюда не приедешь специально, поэтому фестивали и ценны тем, что можно приехать и пообщаться с читателями. И читателям хочется пообщаться с писателями. Это идет такой взаимообмен, я от них тоже много получаю.

Рождаются ли идеи для новых текстов на таких встречах?

 — Периодически бывают, а чаще бывает, что задают вопросы и ты в процессе ответов, размышления, натыкаешься на что-то. Я стараюсь по возможности не отказываться. Здесь все организовано прекрасно. Есть время для общения с коллегами, что тоже важно, мы редко видимся.

Какие произведения, чьё творчество повлияло на вас как на писателя?

 — Их очень много, но если выбирать кого-то одного, то назову Кортасара. Я его недавно перечитывала, был у меня такой порыв. Я его читала с огромным удовольствием. Бывают книги, которые со временем становятся хуже. В юности читаешь и кажется «вау», а потом читаешь и думаешь, как это могло нравится. Некоторые книги стареют, а некоторые нет.

Кого бы вы отметили из современных авторов?

 — Романа Сенчина отметила бы, Евгения Водолазкина надо всем почитать. Масса прекрасных авторов.

Беседовала Анна Морозова
Автор фото: Александра Конычева