Мёррей Моллой эпатировал архангельскую публику на прошедшем фестивале уличных театров тем, что без видимого усилия засовывал в свой желудок 40-сантиметровый меч.
Конечно, искусство шпагоглотания – штука весьма древняя, родом откуда-то с востока. То, что ей занимается ирландец, само по себе вещь занятная. Однако ещё более занятным нам показался сам артист, который, надо сказать, не вписывается в рамки типичного ирландца с бутылкой виски и разбитыми в кровь кулаками. Вот мы взяли, да и пораспросили его обо всём понемногу.
– Решение заняться шпагоглотанием откуда пришло? У тебя в анонсе написано «рождён от нормальных родителей». То есть семья в этом не участвовала?
– Нет, семья в этом никак не участвовала. Я живу в очень маленьком городке, вокруг которого ничего нет и практически нечего делать. Я просто читал что-то вроде самоучителя и так потихоньку научился.
– Как называется твой городок?
– Драмри – это деревушка в графстве Мит. Кстати, в десяти километрах находится знаменитый замок Трим XII века, который послужил декорацией для съёмок нескольких основных сцен «Храброго сердца» (правда, в фильме он играет роль замка Йорк в северной Англии вблизи границы с равнинной Шотландией. Прим. ред.)
– Какой первый странный предмет ты засунул в желудок?
– Два пальца. Самое сложное по началу – это научиться подавлять рвотный рефлекс.
– Твоя шпага тупая. Однако в Интернете и разных передачах по ящику показывают людей твоей профессии, которые специализируются на заточенных предметах, демонстрируют сначала их остроту. Ты не пробовал делать такое, чтобы ещё больше шокировать народ?
– Скорее всего, это неправда. Шпагоглотатели могут делать видимость остроты своего реквизита. Если бы шпаги были реально заточены, есть большая вероятность повредить внутренние органы.
– Но на видео артист, к примеру, просто берёт лист бумаги и прорезает его мечом на весу – медленно, как скальпелем.
– Наверное, придётся мне посмотреть это видео.
– После пальцев что попало к тебе в пищевод?
– Я тренировался пару лет, прежде чем перейти к чему-то посерьёзнее пальцев. Нужно было научиться контролировать своё тело и скрупулёзно знать свою анатомию, иначе всё могло бы кончиться не очень хорошо.
– Кто стал первым зрителем?
– Мои друзья.
– Что сказали? Какова была реакция?
– Они, конечно, знали о моих тренировках, но до конца не верили. Вообще, это был, наверное, всего пятый раз, когда я практиковался со шпагой. Друзья смотрели, и по мере того как шпага входила внутрь, они говорили: «О, чёрт! О, чёрт!» (конечно же, не «чёрт» – на самом деле выражались друзья более красочно, но мы по определённым причинам прибегли к этакому эвфемизму). Примерно спустя год после этого я уже вышел н публику.
– Однако само искусство – это ведь не Европа. Скорее, Восток?
– Вероятно, оно происходит из Индии. В западной культуре оно появилось в XIX веке в Америке, когда цирк начал умирать, но с началом эпохи гранжа люди стали интересоваться восточной культурой и вместе с ней разными подобными трюками.
– В России до этого приходилось бывать?
– Нет, я вообще в первый раз в вашей стране.
– Мы говорили о стереотипах об Ирландии и ирландцах, которые существуют во всём мире. Так же есть и весьма устойчивые стереотипы о России и русских. Что тебе, например, доводилось слышать о нас?
– Да, считается, что русские много пьют, а ещё ходят стереотипы, связанные с русской тоской и меланхолией – но это скорее что-то поэтическое.
– И как? Ты увидел это вживую?
– Русские в какой-то степени похожи на ирландцев. Намного в большей степени, по крайней мере, чем англичане.
– Путешествовать много приходится?
– Да, я объездил всю Европу, бывал в Новой Зеландии, Австралии, США, Уганде – много где.
– Темперамент у людей везде разный. Реакция русской публики на твои трюки чем-то отличается от реакции зрителей других стран?
– У каждой культуры свой приём. Конечно, всё зависит от национального темперамента. В Италии и Испании встречают горячо и эмоционально, в Индии интересно работать. В России северная ментальность – северяне, как правило, скупы на внешние эмоции. Хотел бы я знать русский, чтобы более доступно общаться с публикой. Мне кажется, что люди, не понимающие по-английски, иногда теряют смысл того, что я объясняю.
– А вот мне показалось, что ты настолько владеешь языком жеста, что даже неанглоговорящим людям смысл происходящего и твои шутки вполне доступны.
– В Архангельске, как мне показалось, люди реагировали живо и весело. Мне приходится прибегать к языку жеста, чтобы расшевелить зрителя.
– Музыку какую любишь? Ведь не индийский же ситар?
– О, музыку люблю разную: панк, тяжёлый метал, world music, кельтику, естественно, фламенко – много всего. Поскольку я много путешествую, мне приходится сталкиваться с разными культурами, и музыка откладывается в память, а потом и в мой плей-лист.
– Не приходилось сталкиваться с носителями ирландской культуры за пределами твоего острова? Я имею в виду, например, знаменитых «Dropkick Murphys», «Flatfoot 56», «Flogging Molly», легендарных «The Pogues» и разных прочих кельтик-панков?
– Конечно, я их знаю, но, к сожалению, не лично…
– Твои шутки про алкоголь во время представления – ирландцы ассоциируются во всём мире с виски, элем и традицией именно такого времяпрепровождения. Какие у тебя взаимоотношения с зелёным змием?
– Это очень устойчивый стереотип об ирландцах, и на самом деле алкоголь – это часть ирландской культуры. Я просто поддерживаю этот стереотип у публики. Сказать, что я из Ирландии и не пошутить про алкоголь было бы как-то странно.
– Подведём итог: ты не слишком похож на типичного кельта: не рыжий, не пьёшь… Ты настоящий ирландец?
– Да, моя семья живёт на острове уже многие поколения.
– Итак, ты не пьёшь алкоголь… Но два непременных атрибута типичного ирландца – это выпивка и драка. Ты хоть драться-то любишь?
– Больше нет.
– Почему больше?
– Видимо, я слишком стар для таких развлечений. А так, да, в субботу вечером ирландцы пьют и дерутся.
– Как же ты проводишь День Святого Патрика? Ты в этот день не чистишь зубы виски, не пьёшь его вместо кофе, не завариваешь на нём овсянку?
– О, раньше так и было. Патрика у нас, да и во всём мире отмечают очень широко и весело, устраивают большие парады, все одеваются в зелёное – в этот день я обычно работаю.
Беседовал Александр МакГрэгор
Фото Екатерины Чащиной, Ирины Колпачниковой
Конечно, искусство шпагоглотания – штука весьма древняя, родом откуда-то с востока. То, что ей занимается ирландец, само по себе вещь занятная. Однако ещё более занятным нам показался сам артист, который, надо сказать, не вписывается в рамки типичного ирландца с бутылкой виски и разбитыми в кровь кулаками. Вот мы взяли, да и пораспросили его обо всём понемногу.
– Решение заняться шпагоглотанием откуда пришло? У тебя в анонсе написано «рождён от нормальных родителей». То есть семья в этом не участвовала?
– Нет, семья в этом никак не участвовала. Я живу в очень маленьком городке, вокруг которого ничего нет и практически нечего делать. Я просто читал что-то вроде самоучителя и так потихоньку научился.
– Как называется твой городок?
– Драмри – это деревушка в графстве Мит. Кстати, в десяти километрах находится знаменитый замок Трим XII века, который послужил декорацией для съёмок нескольких основных сцен «Храброго сердца» (правда, в фильме он играет роль замка Йорк в северной Англии вблизи границы с равнинной Шотландией. Прим. ред.)
– Какой первый странный предмет ты засунул в желудок?
– Два пальца. Самое сложное по началу – это научиться подавлять рвотный рефлекс.
– Твоя шпага тупая. Однако в Интернете и разных передачах по ящику показывают людей твоей профессии, которые специализируются на заточенных предметах, демонстрируют сначала их остроту. Ты не пробовал делать такое, чтобы ещё больше шокировать народ?
– Скорее всего, это неправда. Шпагоглотатели могут делать видимость остроты своего реквизита. Если бы шпаги были реально заточены, есть большая вероятность повредить внутренние органы.
– Но на видео артист, к примеру, просто берёт лист бумаги и прорезает его мечом на весу – медленно, как скальпелем.
– Наверное, придётся мне посмотреть это видео.
– После пальцев что попало к тебе в пищевод?
– Я тренировался пару лет, прежде чем перейти к чему-то посерьёзнее пальцев. Нужно было научиться контролировать своё тело и скрупулёзно знать свою анатомию, иначе всё могло бы кончиться не очень хорошо.
– Кто стал первым зрителем?
– Мои друзья.
– Что сказали? Какова была реакция?
– Они, конечно, знали о моих тренировках, но до конца не верили. Вообще, это был, наверное, всего пятый раз, когда я практиковался со шпагой. Друзья смотрели, и по мере того как шпага входила внутрь, они говорили: «О, чёрт! О, чёрт!» (конечно же, не «чёрт» – на самом деле выражались друзья более красочно, но мы по определённым причинам прибегли к этакому эвфемизму). Примерно спустя год после этого я уже вышел н публику.
– Однако само искусство – это ведь не Европа. Скорее, Восток?
– Вероятно, оно происходит из Индии. В западной культуре оно появилось в XIX веке в Америке, когда цирк начал умирать, но с началом эпохи гранжа люди стали интересоваться восточной культурой и вместе с ней разными подобными трюками.
– В России до этого приходилось бывать?
– Нет, я вообще в первый раз в вашей стране.
– Мы говорили о стереотипах об Ирландии и ирландцах, которые существуют во всём мире. Так же есть и весьма устойчивые стереотипы о России и русских. Что тебе, например, доводилось слышать о нас?
– Да, считается, что русские много пьют, а ещё ходят стереотипы, связанные с русской тоской и меланхолией – но это скорее что-то поэтическое.
– И как? Ты увидел это вживую?
– Русские в какой-то степени похожи на ирландцев. Намного в большей степени, по крайней мере, чем англичане.
– Путешествовать много приходится?
– Да, я объездил всю Европу, бывал в Новой Зеландии, Австралии, США, Уганде – много где.
– Темперамент у людей везде разный. Реакция русской публики на твои трюки чем-то отличается от реакции зрителей других стран?
– У каждой культуры свой приём. Конечно, всё зависит от национального темперамента. В Италии и Испании встречают горячо и эмоционально, в Индии интересно работать. В России северная ментальность – северяне, как правило, скупы на внешние эмоции. Хотел бы я знать русский, чтобы более доступно общаться с публикой. Мне кажется, что люди, не понимающие по-английски, иногда теряют смысл того, что я объясняю.
– А вот мне показалось, что ты настолько владеешь языком жеста, что даже неанглоговорящим людям смысл происходящего и твои шутки вполне доступны.
– В Архангельске, как мне показалось, люди реагировали живо и весело. Мне приходится прибегать к языку жеста, чтобы расшевелить зрителя.
– Музыку какую любишь? Ведь не индийский же ситар?
– О, музыку люблю разную: панк, тяжёлый метал, world music, кельтику, естественно, фламенко – много всего. Поскольку я много путешествую, мне приходится сталкиваться с разными культурами, и музыка откладывается в память, а потом и в мой плей-лист.
– Не приходилось сталкиваться с носителями ирландской культуры за пределами твоего острова? Я имею в виду, например, знаменитых «Dropkick Murphys», «Flatfoot 56», «Flogging Molly», легендарных «The Pogues» и разных прочих кельтик-панков?
– Конечно, я их знаю, но, к сожалению, не лично…
– Твои шутки про алкоголь во время представления – ирландцы ассоциируются во всём мире с виски, элем и традицией именно такого времяпрепровождения. Какие у тебя взаимоотношения с зелёным змием?
– Это очень устойчивый стереотип об ирландцах, и на самом деле алкоголь – это часть ирландской культуры. Я просто поддерживаю этот стереотип у публики. Сказать, что я из Ирландии и не пошутить про алкоголь было бы как-то странно.
– Подведём итог: ты не слишком похож на типичного кельта: не рыжий, не пьёшь… Ты настоящий ирландец?
– Да, моя семья живёт на острове уже многие поколения.
– Итак, ты не пьёшь алкоголь… Но два непременных атрибута типичного ирландца – это выпивка и драка. Ты хоть драться-то любишь?
– Больше нет.
– Почему больше?
– Видимо, я слишком стар для таких развлечений. А так, да, в субботу вечером ирландцы пьют и дерутся.
– Как же ты проводишь День Святого Патрика? Ты в этот день не чистишь зубы виски, не пьёшь его вместо кофе, не завариваешь на нём овсянку?
– О, раньше так и было. Патрика у нас, да и во всём мире отмечают очень широко и весело, устраивают большие парады, все одеваются в зелёное – в этот день я обычно работаю.
Беседовал Александр МакГрэгор
Фото Екатерины Чащиной, Ирины Колпачниковой