В Архангельском молодёжном театре прошёл бенефис заведующего постановочной частью, актёра Архангельской Молодёжки Евгения Шкаева. Зрители Архангельского молодёжного театра в этот день могли поздравить юбиляра с 55-летием.



Сын актёра Филипп Шкаев поставил специально для бенефиса отца постанову по самой знаменитой трагедии Гёте «Фауст», в сценическом варианте она так и называется, только добавляется приставка anti.

В описании к постановке само произведение названо «дегенеративной трагедией». Немецкие нацисты так называли авангардное искусство.

Практический безмолвный главный герой, немецкая речь, много музыки, видео. Интересно, что видео здесь играет такую же роль, как и в спектакле Максима Соколова «Папа встретит меня в LA».

Здесь главный герой получает посылку с «говорящей головой», напоминающий экспонат из Кунсткамеры. Она вещает нам с телеэкрана, будто зомбируя зрителей. До подписания своего контракта с потусторонней силой, жизнь главного героя представлена так: долгое безмолвное лежание в кровати, ленивые движения. Он сначала расставляет в ряд, а затем толчёт ботинком таблетки. Встреча с Мефистофелем (который кажется достаточно милым) меняет многое, но создаётся ощущение, что кардинальной перемены в душе героя так и не происходит.

Курьёзно выглядит Антон Чистяков в роли белокурой гретхен, которая также практически не разговаривает с Фаустом.

Это произведение одно из тех, вернувшись после которого домой, ты не можешь пересказать сюжет, да это здесь и не нужно, важнее ощущение, которые получаешь от спектакля. Действие хоть и разделено на главы, которые скорее не разделяют повествование, а задают свой тон каждой части. Где-то комедийное, где-то страшное - это нужно просто прочувствовать.

Ценителям немецкого языка и музыки будет вдвойне приятно — все реплики актёра мы слышим на родном Гёте наречии, а русскую речь воспринимаем через усилитель.

В Фаусте (хоть он и кардинально другой, да и до конца ли этот персонаж Фауст? Не примешивается ли сюда ещё что-то дьявольское?) чувствуется тот посыл, как и у Гёте: полное безразличие к загробной жизни — отсюда и лёгкость, с которой заключается «контракт» с дьяволом.

Здесь нашло своё место и дьявольская тема и мистика, но это не «гётевская» Германия. Мефистофель, например, может «залипнуть» в телефоне, пока Фауст читает условия контракта, да и подписывать можно не кровью — этот «атавизм» давно в прошлом, ведь есть авторучки.

Как сказал сам юбиляр, театр не должен быть досугом, он должен вести диалог со зрителем. В данном случае диалог точно получился. В конце концов каждый зритель должен ответить себе на вопрос, при чём же здесь приставка anti.