От героев былых времён
Не осталось порой имён
Все, кто приняли смертный бой,
Стали просто – землёй, травой…

Моя дочка очень любит фильм «Офицеры». Знает наизусть песню. Но плачет всегда на одном и том же моменте: когда Люба Трофимова, будучи главврачом санитарного поезда, подписывает документы на умерших от ран и видит фото своего сына…

В июне-июле 1941 года в соответствии с мобилизационным планом в Архангельске начинается развёртывание эвакуационных госпиталей. Всего в городе создаётся 13 эвакгоспиталей на 3,5 тысячи коек: 5 – на базе больниц, 8 – на базе школ, вузов, техникумов и клубов. Общее число госпитальных коек в Архангельске составило более 50% от развёрнутых по всей области. К 1942 году число госпиталей составило 35 на 16,8 тыс. коек. В них было доставлено почти 70 тыс. раненых. Около двух тысяч из них скончалось от ран. В Архангельске они похоронены на четырёх кладбищах: старом Маймаксанском, Соломбальском, Ильинском и Кузнечевском, где расположено самое большое воинское захоронение.

Мемориальный комплекс «Воинам, павшим в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» на территории Кузнечевского (Вологодского) кладбища был открыт 9 мая 1968 года. В четырёх братских могилах здесь захоронено 1260 человек. Имена 868 выгравированы на гранитных табличках. Остальные – неизвестны…

Всех их - разорванных осколками, обожжённых, истекающих кровью везли в Архангельск разными путями: сначала вытаскивали из боя – часто девушки-медсёстры, потом доставляли на собаках и оленях с передовой, затем - на санитарных поездах через Онегу и Обозерскую, а большинство – на транспортах Беломорской флотилии из Кеми и Кандалакши. Город отдал под госпитали все здания, которые можно было использовать для этих целей. Врачи, медсёстры, санитарки трудились сутками, спасая тысячи жизней. Голодающие жители Архангельска собирали для раненых продовольствие… Но не всем было суждено выжить.

Умирая, они ни на что не жаловались, ни на кого не обижались, не ругали ни командование, ни власти. Всё терпели. А просили только об одном: «Напишите маме, жене – Маше (Кате, Любе), что ваш сын, муж умер за Родину».

Вот и дочка сегодня пришла из школы. Говорит: «Мы сегодня ходили цветы возлагать. На кладбище, где бабушка похоронена, там рядом мемориал всем погибшим в войне. Папа, а почему там водичка течёт? Это слезы о тех, кто погиб?» Что я ей мог ответить? Что папа не может дать по лицу тем, кто это допустил, тем, кто осенью прошлого года клялся, что «всё сделает».

Почему-то когда я стою сегодня у разрытой экскаваторами братской могилы, я слышу их предсмертные стоны…


 
Иван Пучинин